Одной мне было известно, каких усилий стоило вернуться в реальность и, включив мозг, со всей ненавистью прохрипеть:

— Иди к черту, Варламовский!

Он замер и убрал руку. Против воли (вот честно!) из груди вырвался стон, разрушающий идеальную тишину спальни и мой наигранный образ.

— Что?! Я предупреждал! — невинно пожал плечами Макс, осторожно проводя ладонью от коленки вверх, до самого сокровенного места, а затем, в обход пульсирующего клитора, проделал тоже самое с другой ногой.

Прикусив губу практически до крови, я начала тотальное самовнушение: мне плевать на маневры этого мужчины и эрогенные зоны больше не будут слушать его никогда. Ни за что!

Он ведь даже не бил меня, не унижал морально, не угрожал, а просто не давал того, чего так не хватало моему телу. Его. И Макс, черт побери, знал это лучше меня. Это была очень продуманная, морально тяжелая и унизительная казнь для моего либидо.

— Ты любила его, да, цыпленок? Любишь сейчас? Представляешь, когда я тебя трахаю? — не отпуская моего взгляда, он снова аккуратно положил свою ладонь у меня между ног. Все началось заново… Я потупилась, а потом вдруг ощутила его настойчивую ладонь на своем подбородке, заставляющую смотреть непрерывно в глаза. Если бы слова были осязаемыми, то покрылись бы толстым слоем льда, когда он внушил мне следующее: — Впредь, каждый раз, когда мы будем заниматься сексом, ты беспрерывно должна смотреть мне в глаза. Всегда. Чтобы у тебя не было с этим сопляком, ты должна забыть его имя, искоренить из памяти, стереть прошлое. Не знаю как. Твои проблемы. Но если я хоть один раз почувствую, что ты просто думаешь о нем, я устрою ему казнь… унизительную… мучительную… у тебя на глазах. Поверь, это зрелище ты никогда не забудешь!

С ужасом я смотрела на палача напротив себя и понимала, что теперь его глаза горят с радостным предвкушением от самой мысли проделать подобное с Кириллом. Моим другом. Первой любовью. Частичкой меня и моего прошлого. Это было сумасшествие! Шизофрения!

Могло ли произойти со мной что-то хуже, чем попадание в дом к этому чудовищу??? Нет, пожалуй, я точно в прошлой жизни была серийным убийцей, не меньше!

— Поняла, цыпленок? — теперь его голос был спокойным. С легкой хрипотцой. Словно подпитавшись моими фобиями и вселенским ужасом, он осторожно убрал руку с моего лица и начал изучать фигуру. Будто впервые. Его пальцы дразнили мои соски, выводили контуры груди, заигрывали с клитором. Пока он едва слышно нашептывал: — Ты не понимаешь, это лучше для тебя… Для нас… Моя малышка… Моя маленькая девочка… Мой цыпленок…

Вот тогда, наблюдая за всем этим, я вдруг осознала — его симпатия ко мне была болезненной, неправильной, губительной. Делала из него еще большего монстра и медленно убивала меня. Нужно было прекратить это… Как угодно! Но быстро.

Наверное, я слишком глубоко ушла в себя, потому что в один момент ощутила, как он вошел в меня на полную длину, громко нецензурно выругавшись. Тело пронзило сладкой судорогой и все внутри буквально скандировало «ДА!».

Наверное, уже тогда, глубоко-глубоко в душе, я понимала — это конец. Наш последний раз. Поэтому, после первого толчка поддалась и перестала скрывать свои истинные чувства. Тело выгибалось от его грубых движений, содрогалась от хриплых рыков «моя!» и медленно подходило к мощнейшей разрядке.

В какой-то момент Варл резко навалился на меня и, крепко удерживая мой подбородок, впился в губы поцелуем… Нет, это сложно было так назвать. Он просто трахал меня языком, ускоряя подходящую кульминацию.

— Тебе совсем не важно, что я к тебе чувствую? Совершенно похрен, что ты для меня значишь, цыпленок? Действительно не хочешь знать, что я ответил Артему?! — прорычал он мне в лицо таким голосом, будто перед этим я нанесла ему персональную обиду. Я все равно молчала, не понимая, почему он прекратил точки. Я медленно остывала, а его член внутри пульсировал! Еще несколько раз и все эти муки закончились бы… Всего несколько толчков…

Ему было важно услышать мой ответ. А я… боялась. Боялась, что сейчас он признается мне в любви и я перестану ненавидеть его за жесткость, невнимание, неуважение. Но на это было глупо надеяться! Боялась, что сейчас он снова грубо укажет мне на место на коврике и расплывется в улыбке от моих искренних слез. Но и это звучало глупо… Все, что бы он сейчас не сказал, изменило бы меня. А я меняться не хочу. Хватит!

Мой ответ был резкий и уверенный:

— Нет. Я больше никогда не хочу знать о твоем отношении ко мне. Никогда. Ты можешь держать меня на привязи хоть всю жизни, но будет один момент, когда ты отвернешься… Завтра, через неделю, год… А меня уже простынет и след! Поэтому советую тебе не привыкать ко мне… дорогой!

Если бы у суровости, ненависти, холодности и раздраженности был символ, то имя ему было бы — Максим Варламоским.

— Хорошо, цыпленок. Кажется, ты разбудила во мне плохого дядю… — равнодушно бросил он мне, делая два глубоких толчка и кончая.

Секунда и тот уже спрыгнул с кровати, оценив меня невидящим взглядом, и уходя бросил:

— Полчаса. Коктейльное платье. Потрудись в этот раз сделать прическу и макияж, иначе все подумают, что я — педофил.

Лежа на кровати, я пыталась привести дыхание в норму. События развивались слишком быстро. Я не успевала их контролировать, осознавать и запоминать, но… дыра в душе становилась ощутимее. И, как бы парадоксально это не звучало, заполнить ее мог лишь человек, делающий ее изо дня в день все глубже и шире.

Мой персональный маньяк.

* * *

После быстрого душа я долго стояла перед шкафом, не понимая — какое из платьев выбрать. Наверное, это — сумасшествие, но глубоко внутри моя душа радовалась, что не придется оставаться один-на-один с сегодняшним ужасом. Ведь, если честно, Варл заставлял забыть обо всем на свете и судорожно гадать: какое очередное испытание подготовил мне этот противоречивый мужчина?

— То, что нужно! — облегченно воскликнула я, доставая короткое платье, цвета темной вишни.

Высокий ворот-ошейник, обшитый золотыми камнями, закрывал все засосы на шее, а длинные рукава скрывали многочисленные порезы. Слава всевышнему, с ногами у меня дело обстояло куда лучше и простых колготок хватило, дабы скрыть редкие порезы. Несмотря на узкую юбку, верх был довольно свободный. А еще… Вырез во всю спину, буквально до самой филейной части!

Очень долго я стояла перед зеркалом и рассматривала спину. К счастью, она не пострадала после… сегодняшнего. Думаю, дело в шубе, на которую я мягко приземлилась. Тем не менее, выглядело слишком развратно. Но, увы, остальные платья в гардеробе были предусмотрены для открытых рук и V-образных вырезов.

Варл хотел получить взрослую женщину, взамен ребенка? Что же, я ему это устроила! Найдя в ванной все необходимое, густо подвела глаза подводкой, накрасила губы красным, а само лицо запудрила прямо под стать Жанне, из дома Жоржа Беликова. Думаю, даже для Карины это был бы перебор…